А чем или каким местом, он это заслужил на Sportbox пока не озвучивали, таких накладок не было... :)

Друг Расула Мирзаева - о трагической ночи у клуба "Гараж"

В ту ночь, когда у входа в ночной клуб “Гараж” произошли трагические события, после которых погиб 19-летний москвич Иван Агафонов, вместе с нанесшим роковой удар трехкратным чемпионом мира Расулом Мирзаевым на дискотеке был его близкий друг Артем Карапетян. Он стоял рядом во время перепалки, а потом именно Артем оказывал первую помощь пострадавшему Ивану: разжимал челюсти, чтобы парень не задохнулся, когда увидел, что у того стал западать язык.

В эксклюзивном интервью “МК” регбист Артем Карапетян восстановил хронологию той ночи, унесшей жизнь одного и навсегда покалечившей жизнь другого, а также рассказал, что происходило после.



— Артем, вы часто ходили в “Гараж” вместе с Расулом?

— Не так чтобы часто, но бывали. Нас там все знали.

— Говорят, что ты был знаком еще до конфликта также и с Иваном Агафоновым?

— Нет. И даже никогда его прежде не видел. Но в тот вечер, когда все случилось, я его видел несколько раз.

— Как Иван вел себя? Обращал чем-то на себя внимание?

— Да. Примерно, за 15—20 минут до нашей истории за углом возле клуба была какая-то драка. Мы подошли посмотреть, но там уже всех разняли, народ расходился. Когда мы шли обратно, какой-то молодой человек (это был Иван) проехал игрушечной машинкой до моей обуви и чиркнул по ботинку. Я на него в этот момент посмотрел — и реакция была такая, такой взгляд он на меня кинул, как будто хотел сказать: “Ну че ты?” Я просто отвернулся, потому что понял, что этот разговор может закончиться дракой, лучше уйти. Потому что человек нагло себя вел. Также я до этого видел, как он у клуба задирался к девушкам, не то что задирался — каждый выбирает сам, как ему общаться, но я его слышал и скажу именно так. Было наглядно.

— А друзья Ивана как себя проявляли?

— Точно так же стояли, прикалывались. У них там музыка в машине играла. Они шутили, кричали, между собой типа боролись.

— Тот поход в “Гараж” у вас с Расулом был запланированный?

— Нет, изначально Расул не собирался туда идти. Приехал наш общий друг из другого города, и мы позвонили Расулу, когда уже сидели в “Гараже”, сказали, чтобы он подъезжал. В принципе в этот период времени он никуда в клубы не ходил, приехал только из-за того, что мы позвали.

— Артем, когда вы до этого бывали с Расулом на различных тусовках, он участвовал в каких-то конфликтах?

— Наоборот, он никогда никому не позволял драться, всегда всех разнимал. Он очень миролюбивый человек на самом деле. Более того, могу сказать, что к нему частенько задирались, но Расул это каждый раз пропускал мимо себя. Был такой случай в клубе “Рай”: люди к нему долго приставали, намеренно его пихали, толкали, он не реагировал. Расул подошел к нашим знакомым, которые там работали — к ним мы, собственно, и приехали, — и сказал: либо выведите отсюда эти людей, либо я сам уйду. На что наши знакомые ответили: мы не можем их вывести, это не к нам. И тогда мы с Расулом просто развернулись и уехали оттуда. В итоге позже выяснилось, что пристававшие к нему люди были оперативники в штатском, сотрудники правоохранительных органов, которые специально провоцировали Расула на то, чтобы он ударил или еще что-то сделал.



Артем Карапетян.




— С какой целью? Они не знали, что он известный спортсмен?

— Я думаю, что как раз знали. И поэтому провоцировали его на драку, чтобы потом развести на деньги.

— Расул часто ходит по клубам?

— Несколько раз в месяц точно бывает. Но это когда он не тренируется активно, после того как что-то выигрывает. Человеку ведь надо как-то расслабляться, нельзя все время тренироваться. Позволяет себе отдохнуть, как и все.

— Нет пока возможности спросить его самого, поэтому хочу задать вопрос тебе. Как Расул относился к тому, что идет развлекаться в клуб в священный для мусульман месяц Рамадан?

— Во-первых, мы его туда вытащили, чтобы повидаться с приехавшим другом. А во-вторых, мне кажется, хотя я не мусульманин, даже зайдя в ночной клуб, если ты себя прилично ведешь (а Расул себя всегда прилично вел), не выпиваешь спиртное, не пристаешь к девушкам, а просто общаешься как обычно, ничего такого страшного в этом нет. Не сказано же, что человек должен закрыться дома и никуда не выходить. Я считаю, что он ничего не нарушал, вел себя абсолютно в рамках приличия.

— Он, правда, всегда в клубах заказывал только молоко?

— Да, это действительно так. И в тот вечер он пил молоко. У него фишка такая: молоко, молоко со льдом, какой-нибудь безалкогольный молочный коктейль с фруктами.

— Артем, вы с Расулом давно знакомы?

— Чуть меньше года. Но мы постоянно с ним вместе были, мы близкие друзья.

— Девушку Расула, Аллу, вы знали с самого начала их знакомства?

— Нет, не с самого. Но он мне говорил о ней: “Я с такой хорошей девчонкой познакомился”. А потом я увидел ее. Расул ходил очень влюбленный. Порой мы даже договаривались с ним о чем-то, а он потом звонил, говорил, что не приедет, будет с Аллой. Если девушка не интересна мужчине, он не будет ее предпочитать своим друзьям.

— У Расула есть бывшая жена и дочка. Как он с ними общается?

— Очень хорошо. Они дружат, я слышал, как они разговаривают по телефону. Там нет никакого негатива. Каждый раз, когда Расул что-то выигрывает, он всегда в первую очередь едет и что-то покупает своей дочке и жене бывшей дает деньги.

— Вернемся к той ночи в “Гараже”. Артем, ты был совсем рядом. Опиши хронологию событий.

— Мы с Расулом стояли напротив друг друга, общались на улице, чуть в стороне стояла его девушка. Алла ждала, пока мы попрощаемся. Я видел, как мимо нее проходил какой-то парень с машинкой, но не обращал внимания на то, что он конкретно делал, что говорил ей. В итоге я услышал, как кто-то крикнул: “Слышь, у нее парень есть!” В этот момент уже подходил его друг, и мы развернулись посмотреть, что там такое. Высокий друг Ивана, не ниже его ростом, спрашивает его: “Что ты тут делаешь?” Тот ему отвечает: “Телку снимаю”. И его друг отходит в сторону, а Иван идет как бы по кругу. А дальше — диалог.

Расул: Это моя девушка.

Иван: Ну и что, я сейчас и тебя сниму.

После чего Иван заходит мне за спину, а Расул ставит ногу на игрушечную машинку и говорит: “Точно снимешь?” Тот ему: “Да”. Причем он сказал не просто “да”, а с резким жестом вперед, с такой интонацией, что он уверен, что “снимет” его.

Налицо было проявление “бычки”. Вот когда он дернулся, Расул и ударил его. Потом развернулся и ушел в другую сторону. Тот упал, ударился головой. Я уже не смотрел на Расула, я туда смотрел, где лежал этот парень. Иван хотел приподняться, и я увидел, как он отключается. Он закинул руку, я его за нее поймал, развернул, открыл челюсть и вытащил язык. Тут вернулся Расул, отпихнул меня, стал его сам приводить в чувство.

— Говорили, что в больницу Ивана везли тоже друзья Расула?

— Нет. Друзья Ивана посадили его в машину. Но это было минимум через минут двадцать. Расул к тому времени уже уехал. Иван сам встал, сам дошел до машины, и они укатили. На двух машинах — “Ауди” и “Порше”. Перед тем как они уехали, я подошел к Ивану, спросил: как себя чувствуешь? Он сказал, что немного кружится голова. Я говорю: челюсть у тебя в порядке? Он челюстью подвигал, пооткрывал, позакрывал несколько раз. Да, говорит, в порядке. Я ему сказал, что тяжело ее было открывать после падения, я думал, что она сломана. Спросил его: не помнишь меня? Он ответил, что нет. Я спросил его об этом, потому что, когда приводил его в чувство, глаза Ивана были открыты, но бегали по сторонам, как будто он не понимал происходящее. И он действительно вообще ничего не помнил, даже кто его ударил. Я ему говорю: ничего, бывает, через три часа все вспомнишь, так всегда происходит после падения головой. Еще я сказал Ивану, чтобы они обязательно съездили в больницу. Он покивал головой: как раз туда и едем. Он шел к машине, и видно было, что к этому моменту он уже протрезвел от того, что случилось, потому что до этого он довольно пьяный ходил. Когда они уехали, я набрал телефон Расула, рассказал ему, что все нормально, парень в сознании. До этого Расул звонил мне несколько раз, спрашивал все время, как он.

— Когда Расул начал разговаривать с Иваном, он не матерился, не дерзил?

— Он каждый раз при следующей реплике давал ему шанс. Он не говорил Ивану: слышь ты, а я тебя… Наоборот, он давал шанс, чтобы парень поправился. Когда Иван сказал другу: “Я телку снимаю”, этим он уже сильно задел и девушку, и Расула. Расул сдержался и сказал, что это его девушка. Другой бы на месте Ивана отошел со словами: дружище, извини, не хотел обидеть… Что-то в этом роде, в общем. Это этикет. Даже если ты что-то сказал, всегда можно успеть извиниться за свои слова, не доводить до крайности. Но Иван пошел дальше на конфликт, сказав, что он и Расула “снимет”. Тем самым он намекнул Расулу: ты пустое место, закрой свой рот… Расул еще дал ему шанс: “Точно снимешь?” То есть он уже подошел, поставил ногу на машинку и дал понять: не надо со мной шутить, я не просто так спрашиваю. А тот дальше включил “бычку” и дернулся. Что дальше, я уже рассказывал. Расул сделал то, что должен был сделать любой нормальный мужчина. Я бы сделал то же самое. Многие, с кем я общался, говорили, что Ивана жалко, мне самому его очень жалко, совсем молодой парень. Но при этом все сказали, что на месте Расула поступили бы точно так же, что он все сделал правильно. Может, конечно, кто-то проявляет лицемерие, общаясь со мной, но по крайней мере такие слова людей.

— Что было потом? На следующий день Расул пытался поинтересоваться состоянием Ивана?

— Да, мы звонили, узнавали через общих знакомых. Сначала говорили, что он просто в больнице. Это было как раз на следующий день. А через день нам сообщили уже, что он в коме. После этого Расул вместе со своим тренером пошли в прокуратуру и там рассказали о случившемся. В прокуратуре им сказали, что пока никаких претензий к Расулу нет, взяли его номер телефона: жди. Когда Иван умер, Расулу позвонили и сказали: все, мы едем к тебе. Вот он и сдался.

— Почему еще до смерти Ивана твой друг не попытался сходить в больницу, поговорить с его родителями, как-то извиниться?

— После того как все произошло, я думал о том, что, если я увижу родителей Ивана, я обязательно попробую с ними поговорить, что-то им объяснить. Но когда я увидел его мать возле Замоскворецкого суда, я просто не нашел слов. Хотя до этого, прокручивая встречу в голове, я находил слова. Я даже не осмелился близко к ней подойти. Представьте себе родителей, только что потерявших единственного сына. Реакцию невозможно предугадать. Поэтому и Расул не пошел. Он не смог. Мягко говоря, постеснялся.

— Как считаешь, когда он окажется на свободе, он найдет все-таки слова для родителей Ивана?

— Думаю, да. И не только слова. Думаю, что с его стороны будут какие-то действия. Хотя сына, естественно, ничем не заменишь. Но зная Расула, я уверен, что он попытается помочь этой семье, принять какое-то материальное участие. Потому что он по-любому не хотел этого делать и четко осознает свою вину.

— Ты сам спортсмен. На твой взгляд, что будет с его спортивной карьерой?

— Гадать сложно. Зависит от продолжительности срока, от кондиции и состояния здоровья Расула после отбывания или не отбывания срока. Чтобы понимали, потенциально Мирзаев — великий спортсмен. На уровне России он выиграл все, что можно и нельзя, даже то, что ему не нужно было, он успевал выигрывать — все чемпионаты, которые есть вокруг Европы. Федора Емельяненко считают выдающимся атлетом. Я сейчас их не сравниваю, но хочу сказать одну вещь. Уехал бы Расул за границу, а он уже подписал контракты, он бы очень скоро выиграл там все, что есть в своем весе, и встал бы на одну ступень с Федором. Ограничив его свободу долгим сроком, несправедливо ставя ему палки в колеса, Россия потеряет в лице Расула Мирзаева великого спортсмена.

Уже после того как мы закончили с Артемом интервью под запись, он еще долго рассказывал мне о своем друге. И вдруг несколько отрешенно произнес: “Сколько раз его провоцировали, он всегда терпел. И сейчас, я уверен, стерпел бы, если бы не был так сильно влюблен…”

2011-09-01 Олег Кильдюшов
Одной левой
Чемпион и убийца – две вещи совместные?

По-человечески мне очень жалко двух этих парней.

Первый потерял самое дорогое – жизнь.

Второй свою жизнь разрушил, по крайней мере, как спортсмен.

Страдают две семьи и все лишь из-за одного удара.

Александр Лебзяк,

олимпийский чемпион по боксу

Почему он извинился только в клетке?

Владимир Хрюнов,

промоутер супертяжеловеса Александра Поветкина

Утверждения о том, что спорт тесно связан с социо-культурным и даже политическим контекстом, несмотря на свою банальность, регулярно подтверждаются текущей общественной практикой и, к сожалению, все чаще уголовной хроникой. О связи спорта с войной и политически мотивированным насилием уже написано немало[1], а декабрьские события на Манежке и вовсе продемонстрировали широкие возможности вовлечения спортивного и околоспортивного аспекта в открытый конфликт между автохтонным населением российских городов и кавказскими этно-криминальными корпорациями.[2] В этом же контексте находится и «футбол по-кавказски» в исполнении «Анжи» и «Терека», за каждым матчем с участием которых тянется след скандалов и конфликтов с участием правоохранителей и спортивных функционеров, болельщиков и самих спортсменов, а теперь еще и арбитров...

Дело Мирзаева вновь самым непосредственным – кровавым – образом показало эту взаимосвязь спорта и напряженной общественно-политической ситуации в стране. Это проявилось прежде всего в том, как прореагировали на громкое убийство различные группы интересов. И если реакцию гневного осуждения со стороны русской общественности предсказать было так же легко, как и попытки со стороны кавказских лоббистов релятивировать преступление и максимально выгородить земляка-убийцу, то больше всего вопросов вызвала странная реакция общественности, прежде всего спортивной. А по-сути – почти полное ее отсутствие, в любом случае – в виде развернутой общественной и экспертной дискуссии об особом социальном статусе и особой (без)ответственности обладателей тренированных тел.

Постараемся здесь несколько восполнить этот пробел и с социально-теоретических позиций кратко проанализировать специфику ситуации, когда фигурантами уголовных дел становятся люди, способные в силу профессии убить голыми руками. А также выявим основные позиции, все же прозвучавшие в этой «несостоявшейся» дискуссии.

Габитус бойца в свете социологии и … уголовного кодекса

Как утверждает выдающийся французский социолог Пьер Бурдье, применительно к профессиональным спортсменам невозможно вести речь о «естественном состоянии», «естественной реакции»: их телесность есть результат длительного и часто болезненного процесса тренировок и соревнований, и потому заслуживает соответствующего отношения и оценки. Для ученого это видно уже по «типу отношению к телу, которого требует данный вид спорта или которому он способствует». Более того – отношение к телу, вовлеченность тела в структуру идентичности детерминирует всю систему его предпочтений и прямо ассоциируется с социальной позицией спортсмена. Ведь в спортивных практиках их участники разрабатывают иногда совершенно новые отношения к самим себе и другим людям. В ходе этого процесса они не только «преодолевают» себя, и не только достигают уверенности в себе, но и определенности в том, кем они собственно являются. Исследователь спорта Геннинг Эйхберг в этой связи говорит о полном переформатировании личности спортсмена-профессионала в ходе тренировок: «вместе со шлифовкой телесной осанки, жестов и мастерства, создаются внутренние формы и стили восприятия, познания, мышления и суждения».

По мнению ведущего немецкого социолога спорта Томаса Алкемайера, в спорте телесность, – вытесняемая и считающаяся чем-то мешающим в других сферах, – приобретает качество новой социальности, способной достигать поразительных результатов и производить множество событий. С этим связаны и явно завышенные идеалистические ожидания, предъявляемые к спорту с точки зрения культуры человеческих взаимоотношений. Так, часто утверждается, что спорт может стать «лабораторией интеграции», и действительно, определенные тенденции к этому в нем присутствуют. Однако, как грустно констатирует Г. Эйхберг, «столкновение с реальностью действует отрезвляюще»: даже в случаях, когда люди сходятся ради совместного отдыха (случай Мирзаева) – возникают конфликты, подозрение и отчуждение, а неравенство сил становится совершенно явным.

Дело в том, что спортивные единоборства являются особым видом спортивных практик, находящимся, по словам проведшего пару лет в спортзалах чикагского гетто франко-американского социолога Лоика Вакана, «на границе между природой и культурой». То есть это пограничный случай культурной практики, когда для того чтобы не сорваться в животную агрессию необходим исключительно сложный механизм управления телом – причем управления исключительно практического, без подключения какой-либо теории или морали. Здесь происходит уникальное смешение телесных и интеллектуальных компетенций – «неуловимое и явно противоречивое сочетание инстинкта и рациональности, эмоций и расчета, индивидуальной страсти и группового контроля». Все это вместе придает бойцу особый социальный статус «вооруженного без оружия»: овладение боевым искусством радикально «меняет телесную схему человека, отношение к телу и его использованию с целью усвоения установок, превращающих тело, по сути, в ударный механизм. Именно об этом говорит председатель Комиссии по спортивному праву Ассоциации юристов России Сергей Алексеев: «теоретически, или с чисто бытовой точки зрения, сильнейший боксерский удар Мирзаева можно сравнить с тем, как если бы он нападал на Агафонова с ножом. Преимущество у нападающего в обоих случаях примерно одинаковое…».

Повышенная социальная опасность возникает именно из-за того, что в рамках спортивного поля – даже в так называемых «боях без правил» – насилие всегда остается более или менее контролируемым. Более того – всегда имеет место определенный баланс сил между противниками: если не в смысле равенства сторон, то хотя в приблизительно равной подготовке к единоборству. И как раз отсутствие всех этих условий вне ринга может при определенном стечении обстоятельств превратить приобретенные спортсменом навыки в смертоносное оружие, а его самого – в персонажа криминальной хроники.

Видимо, именно подобные «социально опасные компетенции» позволили следствию квалифицировать действия Мирзаева как подпадающие под более тяжкий состав преступления – «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего» (максимальное наказание – 15 лет заключения), а не «причинение смерти по неосторожности» (максимальное наказание – 2 года под стражей)…

Неадекватная реакция

Отсутствие должной реакции на данное чрезвычайное происшествие со стороны спортивного сообщества, прежде всего связанного с единоборствами, тем более удивительно, что боевые единоборства и так являются предметом постоянных нападок и острой критики. Здесь даже можно говорить о всеобщем, причем международном консенсусе относительно их негативного восприятия. Так, уже цитированный выше Л. Вакан приводит лишь некоторые общеизвестные тезисы из репертуара критиков «контролируемого насилия»: эти виды спорта эксплуатируют человека, они опасны, поскольку могут привести к убийству, они приводят к утрате человеческого облика и варварству и т.д.

Каждый, кто когда-либо приходил в борцовскую или боксерскую секцию в далекие советские времена, вспомнит, что значительные усилия тренеры уделяли именно «эмоциональной работе» с ребятами, не говоря уже о постоянных наставлениях не применять полученные боевые навыки вовне и уж тем более к заведомо более слабым. Об этом же говорит и экс-чемпион мира в супертяжелом весе по версии WBA Николай Валуев: «Вообще у нас в боксе, да и во многих других единоборствах существуют специальные тренировки «пуш-пуш». На них ты отрабатываешь с партнером удар. Причем бьешь не сильно, а специально работаешь на технику. Обычно в это время тренер и говорит спортсмену, что его сила никогда не должна быть использована против неподготовленных людей». Таким образом и современных единоборствах важнейшую роль также играет так называемый «экспрессивный контроль» (И. Гофман), то есть способность не только постоянно следить за своими внутренними ощущениями, но ощущать постоянный контроль над своими внешними проявлениями. Как говорил легендарный тренер Кус д’Амато, открывший в свое время талант Майка Тайсона: «Боец должен владеть своими эмоциями, чтобы уметь скрывать и контролировать их».

В этом смысле удивили довольно инфантильные отклики экспертов в СМИ, да и реакция самих СМИ, прежде всего специализированных. В целом, если я не ошибаюсь, за прошедшие со времени убийства (13 августа) две недели ни «Советский спорт», ни «Спорт-Экспресс» не удосужились сделать на тему громкого преступления с участием чемпиона по смешанным единоборствам никаких аналитических материалов, ограничившись хроникой дела и репликами известных бойцов. Причем, многие из них просто пытались в той или форме оправдать своего коллегу. Так, в одном из таких экспресс-комментариев президент Международной федерации самбо Василий Шестаков даже попытался представить смертоносный удар Мирзаева актом обороны, утверждая, что тот «не наносил удар, чтобы убить человека. Те, кто занимается борьбой, наоборот стараются в подобных ситуациях не применять приемы, потому что понимают, что имеют преимущество. И применение происходит лишь тогда, когда они кого-то защищают». А Николай Валуев в беседе с корреспондентом «Советского спорта» сослался на низкое качество видеозаписи инцидента: «Да, видно, что был удар, за которым последовало падение. Но что именно послужило причиной гибели парня установить только судмедэксперт». Понять осторожность оценки этого выдающегося – и в прямом смысле – атлета легко, поскольку тот сам является фигурантом дела об избиении охранника парковки Дворца спорта «Спартак» в Санкт-Петербурге: «После известных событий я стараюсь не поддаваться на провокации и не появляться в тех местах, где могут возникнуть конфликтные ситуации…».

В отличие от пассивных спортивных изданий, наибольший вклад в организацию дискуссии внесла «Комсомолка», решившая даже провести на эту тему специальную пресс-конференцию. Причем на ней были представлены различные точки зрения. Видимо уже поэтому выступившие на ней получили высокий рейтинг цитируемости в прессе и сети. Например, «релятивирующее» мнение основателя школы "Самбо-70" Давида Рудмана, также являющегося почетным президентом Международной федерации любительского самбо: «акцентированного удара не было. Расул просто кинул руку. Мы сожалеем, что все так произошло, что Расул не сдержался». В том же «оправдательном» духе высказалась чемпионка мира и Европы по джиу-джитсу Ольга Пастушенко. «Видно, что Расул выбросил руку, но не работал корпусом, не вкладывался в удар, как у нас говорят. Это не профессиональный удар, который был рассчитан на то, чтобы убить кого-то. При падении Иван ударился головой о чугунную решетку – это несчастный случай».

Правда, к чести корпорации нашлись и более ответственные голоса спортсменов и спортивных функционеров. Так, вице-президент Федерации боевых искусств Москвы Дмитрий Ковалев указал на специфический социальный статус бойца боевых единоборств: «Когда человек на ринге, это одно дело. А когда этот же спортсмен бродит по улице, он должен четко контролировать свое поведение и действия. Не давать волю эмоциям, не распускать руки. На него ведь возложена большая ответственность».

В духе того же дискурса ответственности высказался и известный российский боец смешанного стиля Александр Емельяненко: «Профессиональный боец, который ходит в спортзал, специально тренирует удары и готовится к соревнованиям, при любых обстоятельствах не должен драться за пределами ринга. У профессионала непроизвольно может вылететь рука. Он тренируется годами, знает, куда и как нанести удар. Обычные люди не готовы держать такой удар и не так развиты физически. Даже если сложилась безвыходная ситуация, он знает элементарные приёмы самообороны. Зачем бить в голову? Есть миллион способов, как можно по-другому защититься. Но я вообще против решения вопросов с позиции грубой физической силы – всегда можно договориться». А вот «звездный» брат Александра, знаменитый Федор Емельяненко, уклонился от возможности занять принципиальную позицию, ограничившись ни к чему не обязывающим: «не хочу ни защищать, ни обвинять Мирзаева»…

Слишком долго подбирал слова для комментария по столь громкому делу и министр спорта, туризма и молодежной политики Виталий Мутко. Лишь 26 августа он, наконец, высказался: «Это серьезный удар по имиджу спортсменов и спорта. Конечно, спортсмены должны бережно относиться к своим навыкам». И, надо отдать ему должное, чиновник подчеркнул самый важный пункт дискуссии: «Это можно считать нападением вооруженного человека на безоружного».

В отличие от все же определившегося Мутко, пока никак не высказался по теме прямой начальник министра спорта – известный дзюдоист В. Путин.

Передовой западный опыт?

При обращение в данном контексте к заморскому опыта в голову сразу приходит освещение западными СМИ криминальной карьеры Майка Тайсона – этого обладателя удивительной коллекции многочисленных спортивных рекордов и аж трех судимостей. Уже тогда общественность сформировала в целом неприглядную картину мира спортивных единоборств, лишенного каких-либо моральных ограничителей. Вот как в ней предстают сами бойцы: «это жестокие, малограмотные люди, которые, несмотря на нищету и безотцовщину, сумели самостоятельно добиться богатства и известности, использовав свое недовольство миром и садомазохистскую жажду насилия для завоевания многомиллионных призов, если не считать тех бедняг, которые влачат жалкое существование после того, как бессердечные менеджеры и агенты выжали из них все без остатка» (Л. Вакан). Понятно, что здесь в основном схватываются лишь заметные для общественности, медийно захватывающие явления из мира профессионального спорта.

Но в любом случае даже в традиционном для Запада дискурсе «от гетто до славы» отчетливо фиксируется вся амбивалентность этого «шоу-бизнеса на крови» с особым фокусом на экстраординарной фигуре «чемпиона». При этом особое внимание общественности направлено к публичной стороне жизни именно наиболее выдающихся представителей тех видов, что борются за звание «самого варварского вида спорта». Стоит ли говорить, что главный пафос здесь заключается в необходимости строжайшего социального регулирования насилия, дабы исключить любые эксцессы с участием профессиональных бойцов за пределами ринга.

Неутешительный вывод

В заключение стоит еще раз напомнить о социальной функции спорта, заключающейся, по мнению Бурдье, в изменении и даже переворачивании культурных иерархий телесно-практических и духовно-интеллектуальных способностей. То есть спорт подчеркивает и, по сути, реабилитирует то дикое, природное, телесное, что было подавлено и вытеснено в других сферах высокой культуры, создавая для тела новое пространство – со своими акторами и по своим правилам. Другими словами, он выступает в качестве социального института, делающим возможным реактивацию, наблюдение и даже восхваления аспектов человеческой жизни, осуждаемых легитимной высокой культурой (например, за насилие и грубость). Однако вряд ли подобная общественная реабилитация (натренированного) тела была задумана для того, чтобы в конечном счете оно оказалось на скамье подсудимых. И хотя спортивные навыки трехкратного чемпиона мира Мирзаева считаться отягчающим обстоятельством в суде не будут, все же следует вспомнить, что когда основатель современного олимпизма барон Пьер де Кубертен говорил о спорте как «радости от усилия», то он явно не имел в виду усилия, подпадающие под действия уголовного кодекса.