[Ромыч]

Всегда читал Риска с интересом. Есть еще?

[RISK]

Ромыч, Конечно есть, а у тебя это..деньги есть?

[T1RAN]

Клаcc RISK

[Ромыч]

Сообщение от RISK 

Ромыч, Конечно есть, а у тебя это..деньги есть?

Так и знал, что так скажешь Ну кидай сюда, что другие покупать не хотят

[RISK]

Скину, попозже. Только вы адекватно воспринимайте мою литературу. Я не пишу для несовершеннолетних.

[Ромыч]

Сообщение от RISK 

Скину, попозже. Только вы адекватно воспринимайте мою литературу. Я не пишу для несовершеннолетних.

Это хорошо!

[tanyguen]

Сообщение от RISK 

tanyguen,
здесь нет посыла. Есть история.

Хорошо расказанная история.


Но ты ведь слышал, что поэт в России больше чем поэт?
Я после успеха Бригады такой мнительный стал

Пиши есчо.
***************************************
Когда там крупная форма в виде приключений в эпоху Александра-Диадохов (забыл когда именно)?
На чём они будут дуэлить?
Это жжж важно.

[RISK]

Я не настроен щас шутить

- Чего тебе, дурик? – сказал он и не пожал мою протянутую руку. Знаете, вы протягиваете руку, стоите и ждёте, а чувак так вопросительно на вас смотрит: типа, я с такими гондонами не здороваюсь. Такое ощущение, будто в лицо плюнули. Самое главное – неожиданно и беспричинно. Хотя беспричинно - всегда неожиданно. Он прошёл мимо, торопился на урок, звонок-то прозвенел уже. А я в оцепенении остался стоять, парализованный унижением.

Смешно, я особо здороваться-то и не хотел. Я никогда с ним не здоровался. За все четыре года учёбы в Педагогическом. Он учится на курс старше. И зовут его.… Как же его зовут? Чёрный Плащ, Чёрный Плащ…. А, Толик – Черный Плащ.

Они здорово прессанули нас в колхозе в самом начале учёбы. Весь мой курс отхватил п***ы. Весь, кроме меня. Как-то так получилось, что меня они не выцепили, а один на один – очко играло. Били они толпой всегда. Заводилами у них было несколько. Чёрный Плащ не самый жестокий, но тоже отличался. Вот с тех пор я не здороваюсь с их курсом. А тут…разомлел чего-то. Практика в школе. У него, видать, тоже. Вот я и растаял, увидел мало-мальски знакомое лицо в этой школе дебилов, ну и подошёл, ручонку протянул. А тебе – на, тьфу, стой – обтекай.

Я шёл домой и говорил сам - себе: «Боже, сделай так, чтоб я с ним встретился! Чем быстрее – тем лучше».

Дома я сорвал зло на груше. После колхоза я повесил мешок, набитый песком в коридоре. Не было дня за эти четыре года, что бы я не уделил ему полчаса. Мешок был хреновеньким: очень тяжёлым, песок оседал и бетонировался снизу. Если я начинал работать апперкотами, то первые удары могли стоить мне перелома. Но я привык. Кулаки стали каменными. Прямой – хук – прямой, хук – прямой – хук, джеб - джеб – апперкот, двойки, тройки, локти, удары головой. Не забывал колени и хай-кики. Мешок висел высоко и заканчивался выше моего пояса, поэтому лоу-кики по нему бить было нереально. Я вышел из положения: на балконе работал ногами по старым автомобильным покрышкам, сложенным пирамидой. Соседи снизу пытались возражать на постоянный шум. Один раз их здоровенный сын даже ломился ко мне в дверь. И это в 2 часа дня всего-то после пяти ударов! Я открыл ему, потный, голый по пояс, и сказал, чтобы он больше не приходил. Меня послушались. Соседи привыкли. Только тихо шипели мне вслед, видя проходящим мимо их скамейки у подъезда. Я с ними не здоровался.

Мама шумела на меня за сыпавшийся и разносящийся по квартире песок. Я показательно каждый день подметал коридор. Мама привыкла. Вот так я жил эти четыре года.

Дебильная практика закончилась. Я Толика-то и встретил в предпоследний день. С понедельника в институте началась зимняя сессия. Первый зачёт. Я стою в коридоре, жду начала. И …вот оно! Т-о-л-и-к! Чёрный Плащ собственной персоной. Он стоял в чёрной кожанке спиной ко мне и разговаривал с сокурсниками.

Я поднял глаза в небо и сказал: «Спасибо, Господи», подошёл и хлопнул ладошкой по толяновой кожаной куртке. Он повернулся.
- Ты как меня назвал? Дурик, говоришь…Ты или извинишься передо мной, или мы пойдём - поговорим по-другому.

Чёрный Плащ растерялся. Это было видно по выражению его широкой красной рожи. По тому, что он начал было говорить что-то невнятное. Но с каждой секундой приходил в себя. Уверенность возвращалось. Если он начал с тихих слов: «давай позже», «я сейчас не могу», то дальше, чем больше щупал меня взглядом, тем больше оживал и повышал голос. Мужик он был здоровый: лет 25, рост 180, очень плотный, колхозно-крестьянского телосложения, слегка ожиревший, с крупной головой, весом за 90. Я думаю: меня он никогда всерьёз не воспринимал и просто ошалел в начале от такой наглости. По мере оценивания моих 175 см роста и 70 кг веса Чёрный Плащ уже полностью оправился от неожиданности и перешёл к фразам типа: «А ни пошёл бы ты на х**!» На что я резонно ответил, чтобы он не надрывался особо перед деканатом, ибо, всё - равно, тут рожу ему бить не буду. Он опять было пассанул, но тут подтянулись его однокурсники, такие же гоблины, как он. Толян ожил и сказал: «Пошли». Мы спустились на первый этаж, и я направился в туалет.

- Не-а, не в туалете, пошли наружу, - сказал Чёрный Плащ.

Мы вышли из института и по снегу потопали в обход здания. Там был закуток, окружённый старыми гаражами. Мы – это Толик, двое Толиных друзей и я. Один друг был кудрявым, большего про него сказать не могу, а второго я помнил ещё по колхозу – тот ещё п**ор.

Я указал глазами на друзей и сказал Толику:

- Что они тут делают? Если вмешаются, я их там всех положу.
Чёрный Плащ посмотрел растеряно:
- Я не пойму, ты чего, крутой что ли?

Ответа на этот вопрос я не знал и промолчал.

Всё было в недавно выпавшем снеге, неглубоком, сантиметров, так, десять толщиной. Я был в рубашке, джинсах, мягких спортивных ботинках. Чёрный Плащ – в кожанке, без шапки, в брюках от костюма. Те двое были в вязаных шапках и куртках. Вот мы идём и вчетвером печатаем следы. О чём я думаю? Не знаю. Ни о чём. Абсолютно, Н-И О Ч-Ё-М.

Мы пришли. Так получилось, что Толик меня опередил и стоит в метрах в пяти, а те двое – отстали, копошатся за спиной, играют в честность и справедливость. «Чего ты там сказать хотел?» - пытаясь накрутить себя и играть первым номером, начал Чёрный Плащ.

Хотел сказать? Он что – дебил, что ли? Я прыгнул и ударил правой. Да, пять метров я преодолел одним скачком с места. Скажите - так не бывает? Я так же думал, до этого момента, а теперь знаю – БЫВАЕТ.

Правая у меня бронебойная. Кулаком я разбиваю два кирпича. Ставлю друг на дружку между двух других, стоящих ребром, тряпочкой накрываю и кулаком – хрясь! Толик видел, как я на него лечу, но видеть – не значит среагировать. Пытался поднять руки, но кулак мой законтачил, когда они был на пол пути, в положении как у тираннозавра на картинках Зденека Буриана.

Я должен был нокаутировать его этим ударом, но, очевидно, дистанции не хватило. В момент удара он как-то скукожился, и мой правый кулак соскользнул с его левой скулы. Я затараторил: левой - правой. Он ответил. Руки у него были быстрые для человека такой комплекции. Дистанция удлинилась. Я сделал новый заход, начал с джеба, слегка раскачиваясь и делая углы. Мои удары достигали цели, хотя кулаки ничего не чувствовали, входили как нож в масло. Очевидно, из-за работы по жёсткому мешку они напрочь потеряли чувствительность, его лицо было слишком мягким. Попадания я видел по сотрясанию его головы. Дистанция опять удлинилась. Он зацепил меня по челюсти слева. К моему удивлению, для человека такого нехилого телосложения, бил он очень слабо: я даже не дёрнулся и глаза не закрыл. Просто, никак не отреагировал. Единственная мысль, которая была у меня всё это время, - «Расслабь плечи, расслабь плечи».

Сделал новый заход на удобную для меня дистанцию. Я опять зацепил его правой, после которой махнул левым хуком. Боковой хлёстко вошел ему одной костяшкой указательного пальца в середину над глазами, повыше переносицы. Удар был несильным. Я хотел продолжить, но в поле моего зрения неожиданно оказалась только одна пустота зимнего закоулка, словно фокусник взмахнул волшебной палочкой: был Чёрный Плащ – и нет Чёрного плаща! Я опустил глаза: под ногами копошился Толик. Он пытался подняться, уже встал на четвереньки. Я подумал было перейти на удушающий, но, вспомнив про двоих друзей, просто по-футбольному запиночил ему подъёмом в мягком ботинке по корпусу. На пинок Чёрный Плащ никак не отреагировал, даже не дёрнулся: как подымался, так и подымается. Я немного испугался от этого; опёрся правой рукой в его толстый загривок и занёс левую для удара по, повёрнутой зачем-то в сторону, оттого абсолютно открытой, левой Толяновой скуле. Удар должен был быть убийственным по силе, плюс траектория сверху вниз максимально позволяла использовать весь мой 70-ти килограммовый тоннаж.

Если бы он попал в цель, мне кажется, у Чёрного Плаща голова бы закрутилась как пропеллер вокруг позвоночника. Но удар прошёл мимо: меня оттолкнул тот из друзей Толика, кто – п**ор. Ну и хорошо! Грех на душу не взял! Я сейчас думаю: хорошо, что я промахнулся с тем ударом, это уже перебор бы был.

Я переключился на этого п****а. Он был высокий, под метр девяносто, худощавый. Особой решимости в его действиях я не заметил. Очевидно, был под впечатлением от моего выступления. Я пошёл на него. Он вытянул левую руку и стал в стойку. Рука у него была длиннющая! Я сбил её ударом предплечья и засадил лоу кик. Этот дятел среагировал и поднял ногу. Мой удар особого ущерба не нанёс. Думаю, он занимался кикбоксингом или таем. Дистанция разорвалась.

Черный Плащ поднялся. Всё лицо его было в крови, в снегу алая лужа прожигала ямку. Я по-быстрому стал грузить длинного, который «п***р», славами:

- Куда ты лезешь, б**? Куда ты лезешь?

Особого энтузиазма на бой я в нём не увидел. Чёрный Плащ было рыпнулся, но тоже остановился и стал ощупывать лицо. Крови с него натекло море. Третий, который кудрявый, как стоял в метрах 10 от меня в начале драки, так там и оставался.

- Хватит с тебя? – спросил я у Толика Чёрного плаща.
- Мы не закончили, мы не закончили, - сказал он, пуская ручей крови из носа в снег.
- Как хочешь. Будут ко мне вопросы, найдёшь меня – поговорим. Будете ко мне толпой лезть – приедут люди, вас всех раком поставят. А ты, - это к длинному п***ру, - будешь лезть не в своё дело – голову отшибу, нахрен!

Все трое стояли, смотрели на меня и молчали. Так-то, дурики! Самое главное – грузить уверенно. Какие люди приедут? Откуда? Почему это у меня вырвалось? Я пошёл в институт: зачёт, как ни как. Меня никто не останавливал. Как я себя чувствовал? Могу сказать, что лучше за свои 20 лет жизни я чувствовал себя очень редко. Снег был свежий-свежий, хрустальный. Небо – небесно голубым. Солнце улыбалось, пускало зайчики в глаза, снег улыбался и пускал зайчики в глаза, небо улыбалось и ….

Все мои одногрупники уже сидели в кабинете. Я опоздал. Взял свои вещи, постучал в дверь. И тут…и тут меня начало колбасить. Видать, адреналил стал выделяться с замедлением. Меня била крупно амплитудная дрожь. Только у двери я заметил, что у меня отлетела пуговица с рукава: то ли ударил так резко, что она оторвалась, то ли цепанул, когда промахнулся при добивании. В общем, видок тот ещё!

Зачёт был по Колышкину Степану Ильичу. Он хороший мужик. Память у него фотографическая, знания – энциклопедические. Он посмотрел на меня и ухмыльнулся:
- Здравствуйте – здравствуйте, кто к нам пожаловал! А красный какой! С мороза?

Я молча прошёл и сел. Все в аудитории смотрели на меня как на прокажённого. Неужели я так выгляжу? Я напряг губы и сжал кулаки, чтобы унять дрожь. Кажется, от меня шёл пар.

- У, какой ты злой-злой сегодня! Красный! – не унимался Колышкин.
- Я не настроен щас шутить, - почему-то сказал я и посмотрел ему в глаза.

В глазах у Степана Ильича что-то дрогнуло и сломалось. В мои он больше не смотрел.
- Ну, тогда давай сюда зачётку.

Я протянул зачётную книжку, он черканул туда что-то. Я вышел, открыл документ: стоял зачёт.

Я оделся и вышел на улицу. Адреналин потихоньку отпускал. На выходе с огороженной территории института стоял тот длинный п**ор, которому я залепил лоу киком, с самым громадным человеком с их курса - Колыгиным.

- Ты за что Толика избил? – спросил здоровяк.
- Не твоё дело, - ответил я. Меня ещё бил адреналин, но мысль в голове была лишь одна: «Как же я тебе до головы-то достану?» Пришёл к выводу, что работать надо по печени и лоу по ногам. Мы смотрели друг другу в глаза. Давалось это с трудом: моя голова заканчивалась там, где начиналась его шея.

Длинный п***р сказал Колыгину: «Не трогай его, пусть идёт!»
Думаю, ему запали мои слова о людях и позиции раком. Думаю, хорошо, что он так сказал. Когда бьёт адреналиновая дрожь, это всё равно, как будто градусник, свежевынутый из твоей подмышки, показывает 39 градусов. Я - оптимист, но я – реалист - хорошо, что п***р так сказал. Ну, по поводу: «пусть идёт». Шестёрка берёт туз, пешка становится ферзём. Думаете – так не бывает? Я так же считал, до этого момента, а теперь знаю – БЫВАЕТ.



Я ушёл домой и лёг спать. Наутро у меня болела голова: наверное, последствие пары пропущенных ударов, и на костяшке указательного пальца левой руки появился синяк с пятикопеечную монету. Абсолютно никаких эмоций по поводу случившегося не было, что разочаровывало. Я думал, что будет как-то радостнее, а воспринял случившееся, словно со стороны, безучастным наблюдателем.

Мои сокурсники, с большинством из которых за эти четыре года я так же не здоровался, шёпотом рассказывали, что меня собирается избить толпой весь пятый курс. Я ни от кого не прятался. Ни одного наезда до конца моей пятилетней учёбы на меня не было. В институте я больше не дрался.

На следующий день после этого автоматом полученного зачёта я зачем-то пришёл на место драки. Снег, выпавший ночью, засыпал все следы. По ним я хотел определить: сколько метров пролетел в первом прыжке. Постоял немного, подышал щипающим носоглотку морозным воздухом.

Я стоял и глотал обжигающий мою изнанку воздух, и от жадности лёгких, в первый раз работающих на 100 %, мышцы конечностей и лица стали сокращаться от легких уколов адреналина. Губы, предательски трясясь, шептали трусливо: «Я – крутой, я - крутой». Потом я пошел домой: в тот день зачётов у меня не было. Шёл я как пьяный.

Этот день был самым лучшим моим днём за пятилетнюю учёбу в институте. Этот день научил меня больше, чем пятилетняя учёба в институте (б**, его же в университет перерисовали). И эти сссуки не дали мне красный диплом!


PS блин, своими звёздочками всё испортили. Цензура.
Всё, больше не размещаю. Пауза.

[tanyguen]

Да ладно, так даже круче.
Словно глянцевый журнал читаешь

А пауза, хз, может и хорошо.

Дабы не пресытились.

Я в конце сентября тему подниму ну или другой читатель апнет.

[RedSefo]

Сообщение от RISK 

PS блин, своими звёздочками всё испортили. Цензура.
Всё, больше не размещаю. Пауза.

Ничего ты не испортил, но вообще по новым правилам в этом разделе можно употреблять ради художественной ценности - как раз твой случай, а вот комментарий "распистатая хуитень" все едино останется нарушением.

Круто пишешь - начинаю верить в шедевр!