[Трактор]

Цитата

Михаил Лермонтов
Беглец
(Горская легенда)
Гарун бежал быстрее лани,
Быстрей, чем заяц от орла;
Бежал он в страхе с поля брани,
Где кровь черкесская текла;
Отец и два родные брата
За честь и вольность там легли,
И под пятой у супостата
Лежат их головы в пыли.

ПОКАЗАТЬ СПОЙЛЕР

СКРЫТЬ СПОЙЛЕР

СКРЫТЬ СПОЙЛЕР

Их кровь течет и просит мщенья,
Гарун забыл свой долг и стыд;
Он растерял в пылу сраженья
Винтовку, шашку — и бежит!
И скрылся день; клубясь, туманы
Одели темные поляны
Широкой белой пеленой;
Пахнуло холодом с востока,
И над пустынею пророка
Встал тихо месяц золотой!..
Усталый, жаждою томимый,
С лица стирая кровь и пот,
Гарун меж скал аул родимый
При лунном свете узнает;
Подкрался он никем не зримый...
Кругом молчанье и покой,
С кровавой битвы невредимый
Лишь он один пришел домой.
И к сакле он спешит знакомой,
Там блещет свет, хозяин дома;
Скрепясь душой как только мог,
Гарун ступил через порог;
Селима звал он прежде другом,
Селим пришельца не узнал;
На ложе мучимый недугом, —
Один, — он молча умирал...
«Велик аллах! от злой отравы
Он светлым ангелам своим
Велел беречь тебя для славы!»
«Что нового?» — спросил Селим,
Подняв слабеющие вежды,
И взор блеснул огнем надежды!..
И он привстал, и кровь бойца
Вновь разыгралась в час конца.
«Два дня мы билися в теснине;
Отец мой пал, и братья с ним;
И скрылся я один в пустыне,
Как зверь, преследуем, гоним,
С окровавленными ногами
От острых камней и кустов,
Я шел безвестными тропами
По следу вепрей и волков;
Черкесы гибнут — враг повсюду...
Прими меня, мой старый друг;
И вот пророк! твоих услуг
Я до могилы не забуду!..»
И умирающий в ответ:
«Ступай — достоин ты презренья:
Ни крова, ни благословенья
Здесь у меня для труса нет!..»
Стыда и тайной муки полный,
Без гнева вытерпев упрек,
Ступил опять Гарун безмолвный
За неприветливый порог.
И, саклю новую минуя,
На миг остановился он,
И прежних дней летучий сон
Вдруг обдал жаром поцелуя
Его холодное чело;
И стало сладко и светло
Его душе; во мраке ночи,
Казалось, пламенные очи
Блеснули ласково пред ним;
И он подумал: я любим,
Она лишь мной живет и дышит...
И хочет он взойти и слышит,
И слышит песню старины...
И стал Гарун бледней луны:
Месяц плывет
Тих и спокоен,
А юноша воин
На битву идет.
Ружье заряжает джигит,
А дева ему говорит:
Мой милый, смелее
Вверяйся ты року,
Молися востоку,
Будь верен пророку,
Будь славе вернее.
Своим изменивший
Изменой кровавой,
Врага не сразивши,
Погибнет без славы,
Дожди его ран не обмоют,
И звери костей не зароют.
Месяц плывет
И тих и спокоен,
А юноша воин
На битву идет.
Главой поникнув, с быстротою
Гарун свой продолжает путь,
И крупная слеза порою
С ресницы падает на грудь...
Но вот от бури наклоненный
Пред ним родной белеет дом;
Надеждой снова ободренный,
Гарун стучится под окном.
Там, верно, теплые молитвы
Восходят к небу за него,

Старуха мать ждет сына с битвы,
Но ждет его не одного!..
«Мать, отвори! я странник бедный,
Я твой Гарун! твой младший сын;
Сквозь пули русские безвредно
Пришел к тебе!» «Один?» «Один!».
«А где отец и братья?» «Пали!
Пророк их смерть благословил,
И ангелы их души взяли».
«Ты отомстил?» «Не отомстил...
Но я стрелой пустился в горы,
Оставил меч в чужом краю,
Чтобы твои утешить взоры
И утереть слезу твою...»
«Молчи, молчи! гяур лукавый,
Ты умереть не мог со славой,
Так удались, живи один.
Твоим стыдом, беглец свободы,
Не омрачу я стары годы,
Ты раб и трус — и мне не сын!..»
Умолкло слово отверженья,
И все кругом объято сном.
Проклятья, стоны и моленья
Звучали долго под окном;
И наконец удар кинжала
Пресек несчастного позор...
И мать поутру увидала...
И хладно отвернула взор.
И труп, от праведных изгнанный,
Никто к кладбищу не отнес,
И кровь с его глубокой раны
Лизал, рыча, домашний пес;
Ребята малые ругались
Над хладным телом мертвеца,

ПОКАЗАТЬ СПОЙЛЕР

СКРЫТЬ СПОЙЛЕР

СКРЫТЬ СПОЙЛЕР

В преданьях вольности остались
Позор и гибель беглеца.
Душа его от глаз пророка
Со страхом удалилась прочь;
И тень его в горах востока
Поныне бродит в темну ночь,
И под окном поутру рано
Он в сакли просится, стуча,
Но, внемля громкий стих Корана,
Бежит опять под сень тумана,
Как прежде бегал от меча.

Подумалось о материнской любви. Она должна быть именно такой. А не как сейчас покрывают даже преступников, даже маньяков.

[Brolin]

Сегодня день памяти Сергея Есенина - любимого и великого русского поэта..89 лет назад он покинул этот мир, но о нем нельзя сказать "он оставил нас"...он с нами...
[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]

[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]

[Brolin]

Послание «евангелисту» Демьяну[1]

Я часто думаю, за что Его казнили?
За что Он жертвовал Своею головой?
За то ль, что, враг суббот, Он против всякой гнили
Отважно поднял голос Свой?

За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет и тень,
Он с кучкой рыбаков из бедных деревень
За кесарем признал лишь силу злата?

За то ли, что Себя на части разделя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток
И всех благословлял, мучительно любя,
И стариков, и жён, и крохотных малюток?[2]

Демьян, в «Евангельи» твоём
Я не нашёл правдивого ответа.
В нём много бойких слов, ох как их много в нём,
Но слова нет достойного поэта.

Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.

Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесные слова —
Я верю в знание и силу Человека.

Я знаю, что стремясь по нужному пути,
Здесь на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь другой ведь должен же дойти
К воистину божественным пределам.

И всё-таки, когда я в «Правде» прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна —
Мне стало стыдно, будто я попал
В блевотину, извергнутую спьяну.

Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос
Далёкий миф — мы это понимаем, —
Но всё-таки нельзя ж, как годовалый пёс,
На всё и всех захлёбываться лаем.

Христос — Сын плотника — когда-то был казнён…
Пусть это миф, но всё ж, когда прохожий
Спросил Его: «Кто ты?» — ему ответил Он:
«Сын человеческий», но не сказал: «Сын Божий».

Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,
И может быть из вымысла всё взято —
Так что ж теперь со злобою подряд
Плевать на всё, что в человеке свято?

Ты испытал, Демьян, всего один арест —
И то скулишь: «Ах, крест мне выпал лютый».
А что б когда тебе Голгофский выпал крест
Иль чаша с едкою цикутой?

Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,
Весь мир благословлять под тернием венца,
Бессмертию уча на смертном ложе?

Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Своим пером ты не задел Его нимало —
Разбойник был, Иуда был —
Тебя лишь только не хватало!

Ты сгусток крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов![3]

Ты совершил двойной тяжёлый грех
Своим дешёвым балаганным вздором,
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И малый свой талант покрыл большим позором.

Ведь там за рубежом, прочтя твои стихи,
Небось злорадствуют российские кликуши:
«Ещё тарелочку демьяновой ухи,
Соседушка, мой свет, откушай».

А русский мужичок, читая «Бедноту»,
Где «образцовый» труд печатался дуплетом,
Ещё сильней потянется к Христу,
А коммунизму мат пошлёт при этом[4].

<апрель-май 1925>
-------------------------------------------------------
[1]. данное стихотворение также известно под названиями: «Ответ Демьяну Бедному», «Послание Демьяну Бедному», «Я часто думаю — за что его казнили?..»
[2]. вариант: «И маленьких детей, и грязных проституток?»
[3]. Настоящее имя Демьяна Бедного — Ефим Алексеевич Придворов
[4]. вариант: «К Единственному Истинному Свету»

ПОКАЗАТЬ СПОЙЛЕР

СКРЫТЬ СПОЙЛЕР

СКРЫТЬ СПОЙЛЕР

«Послание евангелисту Демьяну» — стихотворение, авторство которого приписывается Сергею Есенину, ответ на опубликованный в апреле-мае 1925 года в газетах «Правда» и «Беднота» «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна». Другие названия — «Ответ Демьяну Бедному», «Послание Демьяну Бедному», «Я часто думаю — за что его казнили?»

В апреле и мае 1925 года года центральные советские газеты «Правда» и «Беднота» опубликовали антирелигиозную поэму Демьяна Бедного «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна». Через некоторое время в Москве, а потом и по всей стране, распространилось как принадлежащее Есенину стихотворение «Послание евангелисту Демьяну». Оно ходило в списках с различными вариантами строк, особенно последней («А коммунизму мат пошлет при этом»). Сведений о публикации стихотворения в советской печати того времени нет.

Первые известные печатные публикации состоялись в периодических изданиях русского зарубежья. В газете «Сегодня» (Рига, 1926, 26 апреля, № 91а) был помещен фрагмент «Послания …» с оговоркой, что «это послание приписывается недавно умершему трагической смертью Есенину». В последующих публикациях автором стихотворения безоговорочно назывался Есенин (газеты «Последние известия». Ревель, 1926, 6 мая, № 99; «За свободу!». Варшава, 1926, 15—16 мая, № 110; «Руль». Берлин, 1926, 23 июня, № 1687; журнал «Зарубежный вестник». Брюссель, 1926, № 1).

В 1925—1926 годах разошедшееся по стране в тысячах копий «Послание евангелисту Демьяну» стало настолько значимым событием общественной жизни, что власти сочли необходимым отреагировать на него. 2 апреля 1926 года газета «Вечерняя Москва» опубликовала письмо старшей сестры Есенина Екатерина Александровны, в которой она отказывается признать «Послание» стихотворением, написанным С.Есениным: «… Что касается „Послания Демьяну Бедному“, то категорически утверждаю, что это стихотворение брату моему не принадлежит. Екатерина Есенина».

3 апреля 1926 года письмо перепечатали «Известия», 4 апреля — «Правда».

20 мая 1926 года сотрудник «Крестьянской газеты» Николай Николаевич Горбачев (1888 г.р.) был вызван на допрос в ОГПУ и сознался в том, что является автором «Послания …». Постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ в июле 1926 года отправлен в ссылку в Сибирь (г. Нарым) на 3 года, однако через 4 месяца освобожден (постановлением Особого совещания от 5 ноября 1926 года). В августе 1929 года скончался.

В то же время сведения о биографии и литературном творчестве Н. Н. Горбачева, а также анализ обстоятельств его ареста дают основания сомневаться в том, что ему принадлежит авторство «Послания …» [1].

Николай Горбачёв учился на юридическом факультете Московского университета (диплома не получил). После 1917 года воевал на стороне большевиков, занимал должности командира полка, секретаря исполкома, уездного комиссара юстиции, инспектора Туркестанского фронта, начальника следственно-судебной части Заволжского военного округа, руководителя отдела военного совета Советской армии и флота Дальневосточной Республики, редактора редсовета военно-исторической Комиссии высшего военно-редакционного Совета Реввоенсовета. В конце 1925 года, сразу после смерти Есенина, Горбачёв внезапно оставил свою должность и стал рядовым сотрудником «Крестьянской газеты». Стихотворные произведения — поэма, написанная вместе с В. Грановым «Воздушные делишки пионера Мишки» («Военный вестник», М., 1925, 52 с.), брошюра Н. Посадского (псевдоним Н. Горбачева) «К общей цели через артели. Примерный устав артели» («Крестьянская газета», М., 1926, 46 с.) — литературно крайне слабы (пример из «Воздушных делишек»:

«У Мишутки-пионера

Губы страшного размера.

Губы он раздул себе,

Упражняясь на трубе,

Впереди звена шагая

На параде Первомая…»).

Поясняя причину написания стихотворения, обвиняемый указал: «Оскорбленное религиозное чувство вынудило меня ответить Демьяну Бедному своим стихотворением».

В деле № 39327 по обвинению Н. Н. Горбачева по статьям 70 и 72 УК РСФСР отсутствуют данные о том, каким образом ОГПУ вышло на след подозреваемого по делу о «распространении агитационной литературы контрреволюционного характера» и «связях с белой прессой». Сам Горбачев показал, что он якобы предлагал стихотворение для публикации в «Молодой гвардии», но фамилии сотрудника редакции не знает; читал журналистам «Красной звезды», но их имён не помнит. Даже обыск на квартире не производился. Соответственно, доказательства авторства и распространения в деле отсутствуют. Тем не менее, некоторые исследователи до настоящего времени придерживаются версии об авторстве Н.Горбачева .

[Трактор]

Абсолют

Ни разума, ни формы — только Я.
Желания и мысли растворились,
Настал конец кружению Природы,
И оказалось — нужен мне лишь Я.

А беспредельное Блаженство распахнулось
В преодолении различий знания со мной,
Я упоён немыслимым покоем,
И созерцаю только Одного.

Постиг давно я все секреты жизни,
И оставалась Тайна лишь во мне самом,
И вот теперь незыблемо явилось:
Я сам есть Путь, и Я — Душа, Я — Бог.

Все-все высоты в духе я познал,
Безмолвен, в самом сердце Солнца я.
Не в силах изменить меня ни время, ни дела.
Моя космическая роль завершена.

(с) ШРИ ЧИНМОЙ

[Трактор]

Татьяна Требина

Замерла от шока, в изумлении,
Ну, скажите, чем не объявление,
Очень просто, так, без лишних знаков,
Надпись – Продается… Харьков!

Продаются фабрики, заводы,
Скверы, парки, городские небоскребы,
Память наша о стране советской…
Город… Продается даже детство!

Власть, легко меняючи личину,
Ищет повод, маломальскую причину,
Уязвить, унизить своих граждан,
Давят всех в надежде – город ляжет.

Власти мучаются, все в тревоге,
Красят в желто-голубой дороги,
Поручни, таблички, банкоматы,
Ну,….. и тянут в город автоматы.

Сколько в городе сейчас приезжих,
На кого возложена надежда,
Укротить тревожащую «вату»,
На гуцула, с кособокой хаты?

Может быть, на пахаря с Полтавы,
Пекаря с карпатских перевалов,
Рыбака , что рыбу бдит на Случи?
Нет, страною ж правит новый «Дуче»!

По его, по царскому велению,
Иностранцы проникают в управление,
Областными, городскими службами…
Нечисть всюду прет с «горячей дружбою».

По дорогам разъезжают хамеры,
С лицами бойцов безмерно наглыми,
Не блистают украинским красноречием,
Иностранное звучит везде наречие.

А скажите мне, родные харьковчане,
Где, в каких подвалах, со свечами ль,
Удалось вам загореть так дружно,
Обретя негроидов наружность?

Ложь, что город Харьков взят бескровно,
Нелюдям не дашь «дышать ты ровно»,
Ты найдешь возможность и причину,
Доказать – В НЕМ ЕСТЬ ЕЩЕ МУЖЧИНЫ!

Ты воздашь за все, восстав из Ада,
Лишь раздастся в синем небе канонада,
Выстрелом из тысячи оружий,
Тех сынов твоих, что на Донбассе служат.

Мальчики вернутся, верю, знаю,
Чтоб служить тебе, родному краю.
Харьков, жди их и имей терпенье,
Все готово, ждут приказа – В наступление!
[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]
[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]

[Трактор]

Цитата

Исповедь бывшего алкоголика

Надо мною потолок,
Я лежу, как полный лох,
Сквозь меня проходит ток,
И больно щиплется.

Надо мной стоят врачи,
И в лицо мне бьют лучи,
Дикий крик стоит в ночи,
Аж штукатурка сыплется,
На них и на меня,

Мое нутро у них под лезвием ножа.

Я бы мог совсем не пить,
Я бы мог на все забить,
Я бы мог врачей убить,
Но заберут менты,
И мне придут кранты.

Под холодный шепот звезд
Я тянул кота за хвост,
Кот кусил меня за нос
И оцарапал глаз,
Я бросил пить тотчас,

В моем нутре нет больше места для вина.

Я свободен! Словно рыба на крючке...
Я свободен! Как медуза на песке...
Я свободен! Словно птица в кулаке...
Я свободен! Словно кот на поводке...

[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]

[Трактор]

25 лет со дня смерти Цоя.
[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]
Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне,
Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.
Покажи мне того, кто выжил один из полка,
Но кто-то должен стать дверью,
А кто-то замком, а кто-то ключом от замка.

Где-то есть люди, для которых есть день и есть ночь.
Где-то есть люди, у которых есть сын и есть дочь.
Где-то есть люди, для которых теорема верна.
Но кто-то станет стеной, а кто-то плечом,
Под которым дрогнет стена.

Земля. Небо.
Между Землей и Небом -
И где бы ты ни был,
Что б ты ни делал -
Между Землей и Небом - Война!

Цитата

Давайте разберем о чем же здесь поет Цой:
Итак, в первом куплете он говорит о том, что люди уверенные, имеющие убеждения, и опору не меняющуюся для них, т.е. люди с убеждениями, с верой во что-то в основном гибнут. Гибнут безымянно. И зних остается лишь "один из полка". И Цой просит нарисовать ему портреты погибших и показать ему выживших. Они ему нужны зачем-то, эти лица, эти люди.
Как бы ни была трагична судьба этих людей говорит Цой, кто-то все же должен стать дверью а кто-то замком(запирающими свободу), а кто-то ключем от замка( освобождающими). И это долг, и обязанность.

Далее идет припев, в котором утверждается наличие Земли - зла, низа, материального и Неба - добра, верха, нематериального. И что между ними вечно идет война, что бы ты не делал, работаешь ты, или участвуешь в Зомби параде, ты являешься частью этой войны, ты являешься ее участником. Пассивным или активным.

Во втором куплете, речь идет о том, что есть люди которые этого не замечают, а видят лишь день и ночь, люди которые воспитывают детей и живут обычной жизнью, не замечая происходящего, и для них все понятно и доказано, для них все определено. Однако, поет Цой война идет. И кто-то в ней принимает сторону стены, а кто-то сторону плеча, под которым дрогнет стена.

[Информация только для зарегистрированных пользователей. ]

[Раздолбай]

Сообщение от Трактор 

Подумалось о материнской любви. Она должна быть именно такой. А не как сейчас покрывают даже преступников, даже маньяков.

Тарас Бульба...

Впрочем, мать могла бы и дать шанс сыну. КАк загранотряд НКВД Попытаться отомстить никогдабыло еще не поздно

[Трактор]

Сообщение от Раздолбай 

Тарас Бульба

Абсолютно верно. Он повёл себя также как мать Гаруна. Стих, кстати, вспомнился в связи с бурным обсуждением свала Стрелкова.

[Трактор]

Александр Блок
Скифы

Цитата

Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!

Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!

Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!

Вы сотни лет глядели на Восток
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!

Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!

О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!

Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!...

Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!

Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!

Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...

Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...

Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?

Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!

А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!

Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!

Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!...

В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!